Какие правила помогают создать команду, как вести семейный бизнес и почему в самолете, летящем в Калининград, лучше выбирать место А, — об этом и многом другом читайте в интервью далее.
— Александр Витальевич, вы занимаетесь и семейным, и несемейным бизнесом. Чем они для вас отличаются?
— Одно дело, когда взаимодействуют партнеры по бизнесу, у каждого свой мир, хотя юридическая сторона вопроса общая. В семье такого момента нет. Да, есть ошибки, которые совершаю я, совершает Виталий, но они не из серии «все, я с ним разорву отношения». Мне иной раз более стыдно перед Виталием, чем перед каким-то другим партнером. Как так, я его отец и такие ошибки делаю? Надо что-то поменять. И то же самое у него. Ответственность перед своим больше. У меня, например, сейчас в подчинении есть родственники, так у меня к ним подход в семь раз строже. Я сразу их предупреждал, когда только устраивались на работу: «Ребята, вам хуже всех, потому что спрос с вас будет в разы больше». Если у тебя в бизнесе есть какая-то ошибка, значит, эту ошибку совершаешь ты: или мало контролируешь, или не создал такие правила, чтобы все четко работало. И тогда уже неважно, это просто бизнес или семейный бизнес.
— Вам знаком конфликт отцов и детей?
— В бизнесе нет, а в семье, конечно, да. Дети растут, они меняются. Это я с возрастом и опытом мудрым стал, а раньше готов был молнии метать. Сейчас рассуждаю так: поставь себя на место ребенка, он познает мир, пробует его. Вот я смотрю на внука и тоже пытаюсь делать выводы. Не всегда получается, но когда успокоишься, то сядешь и подумаешь: а ты бы что на его месте сделал? Да то же самое!
— То есть вы стараетесь понять новое поколение?
— Понять другого человека невозможно. Наверное, процентов на 10–20 — да, все остальное — потемки. Когда люди приходят к нам на работу устраиваться, я всегда делаю две вещи: смотрю человеку в глаза и спрашиваю у него, чего он хочет. Бывало так, что приходит выпускник, ты этого человека берешь на ту специальность, по которой он учился, а через полгода понимаешь, что это вообще не его, что это его не интересует. И если ты понимаешь, что человек хороший, но занимается просто не своим делом, то начинаешь подбирать работу под него. У нас иногда возникают такие должности, о которых сначала мы даже не предполагали. Пробуешь — и раз, человеку это нравится. В общем, по принципу Генри Форда. Знаете, сколько Генри Форд брал себе заместителей?
— Сколько?
— Столько, сколько у него проблем. Каждый заместитель на каждую проблему. У меня такой же подход, я так же людей подбираю.
— А на «Бизнес Баттле» по какому принципу команду набирали?
— Когда передо мной положили листок бумаги, а там больше ста человек… Сложно было, в глаза каждому не посмотришь. Я пошел по принципу, какие стартапы именно мне интересны. Многие до сих пор не могут понять, почему я выбрал женское белье (Юлия Зубко, салон-ателье нижнего белья. — Прим. ред.). А как я мог не выбрать этот проект? В каком городе я вырос? В городе Лиепае, известном своим брендом Lauma. Или те же снеки (Андрей Лобынцев, производство полуфабрикатов из кильки в кляре. — Прим. ред.) тоже связаны с Прибалтикой. Паровоз (Евгений Лебедев, «Кенигсберг Экспресс мини». — Прим. ред.)... Мне вообще вся техника нравится, и внуку моему нравится — почему нет? Ну, а Леша (Алексей Семенов, Baltiysklife — авторские сувениры из Балтийска. — Прим. ред.), который вышел в финал, он был чуть ли не единственным в том большом списке, кто работал в туристическом направлении. Когда я позже познакомился со всеми четырьмя и посмотрел в глаза, не пожалел. Мы чуть раньше говорили о разнице в поколениях. Да, молодые предприниматели, они другие, и я у них учусь новым вещам. Но вообще дело, конечно, не в возрасте. На самом деле возраст не важен. Важно чувствовать время и идти в ногу со временем. Пять лет назад я уговаривал всех своих подчиненных купить смартфоны. Все сопротивлялись и крутили пальцем у виска. А сейчас у них у всех смартфоны, и они не представляют, как они без них были. И я им говорю: «Понимаете, сколько времени вы упустили, когда сопротивлялись новому?» Мир меняется...
— Кстати, о переменах. В некоторых калининградских путеводителях до сих пор можно прочесть, что «Шаакен Дорф» — это «маленькая семейная сыроварня открытого типа». У нас в области путеводители не переиздаются так часто, как вы растете. Судя по количеству сыра и по количеству людей, которые к вам приезжают, вы уже давно не «маленькие».
— Цифры — вещь очень относительная. Конечно, когда 26 мая 2018 года Виталий (сооснователь сыроварни «Шаакен дорф» Виталий Чуев. — Прим. ред.) сварил здесь первую головку сыра, по своему фактическому весу она не шла ни в какое сравнение с пятьюстами тоннами глазури и шоколада, которые я производил на кондитерской фабрике в месяц. Но символический вес первой сваренной в «Шаакен Дорфе» головки значительно превышал тонны шоколада. За первым сыром появились другие. Мы тогда сразу решили, что должны делать несколько видов сыра, чтобы они были разные по консистенции, разные по вкусу, чтобы можно было прийти и выбрать.
— Сколько у вас сейчас видов сыра?
— Я насчитал уже 17, а Виталий говорит, что сейчас у нас 12 видов. На дегустации мы предлагаем шесть видов сыра, и меня часто спрашивают: «А какой вам нравится больше?»
— И правда, какой сыр у вас любимый?
— Все! И это не значит, что я ухожу от ответа. Знаете, я сам на себе проводил небольшой опыт: пробовал четыре дня подряд шесть видов сыра. Вроде бы все то же самое, но нет, каждый день мой выбор был другим. На вкусовые ощущения влияет все: настроение, погода, время суток.
— У каждого сыра свое название. Как они появляются?
— Рождение имен — это для меня загадка. Вообще, я потомственный технолог. Мой отец — рыбный технолог, я — шоколадный, сын — сырный. У нас уже династия идет. Внуку пять лет, и он пока в поиске: деду он говорит, что будет заниматься шоколадом, папе — сыром. Что касается названий — это все Виталий. Когда он показал мне список на двух листах, я даже не придал этому значения, а потом стал общаться с туроператорами, краеведами, экскурсоводами и вдруг понял, что 70% названий, которые носят наши сыры, — это все то, что окружает нас здесь. Для меня это было удивительное открытие, я вроде этого в сыне не воспитывал. Он самостоятельно к этому пришел. И товарный знак, который у нас сейчас зарегистрирован, это тоже его задумка. Конечно, какие-то вещи мы с ним вместе обсуждаем, видимся практически каждый день, несмотря на то что я здесь, а он «за стеклом».
— За стеклом?
— Да, так мы говорим о производстве. Когда мы начинали делать сыр, вместе приняли решение: сыра должно быть много, он должен быть виден (то есть находиться за стеклом) и на производстве должна быть идеальная чистота. Из-за этих наших общих правил я иной раз не могу пойти к сыну. Да, я имею полное юридическое право зайти на производство, но я этого не делаю, чтобы лишний раз не нарушать микроклимат. Мы лучше через стекло помашем друг другу. Я всегда говорю на производстве: если вы что-то уронили на пол, это не брак — это уже не продукт.
— Шоколад, сыр, марципаны, зефир. Очевидно, с вашим подходом к жизни вы не собираетесь останавливаться на достигнутом. Какие планы у «Шаакен Дорфа»?
— Сейчас многие вещи создаются под логистику. Где ты это можешь достать? Как ты это доставишь? Куда потом увезешь? Поэтому, пока не продумаешь логистику, рассказывать о планах преждевременно.
— А расширяться в пространстве не планируете? Например, открыть магазины в Калининграде или в приморских городах?
— Мы как-то прикидывали, на сколько может увеличиться цена сыра, если в нее включить аренду. Рост может дойти до 100%. Честно скажу, я не готов продавать такой дорогой сыр. Я знаю, что есть люди, которые делают наценку 350% и у них все отлично продается, — снимаю шляпу перед такими предпринимателями, потому что они знают подход к торговле, обладают неким магнетизмом. Это не мой случай. Когда мы открыли в «Шаакен Дорфе» магазин, я стал слушать, что говорят покупатели. Ты начинаешь по-другому воспринимать свой продукт, когда получаешь информацию не через десятые руки, а напрямую от потребителя. Ведь посредники тебе многого не скажут. Где-то приукрасят, где-то побоятся обидеть, и в итоге что получится? Ты будешь жить в иллюзии о качестве своего продукта. Поэтому я предпочитаю информацию из первых уст.
— Говорят, вы в «Шаакен дорфе» не только слушаете, но и знакомства завязываете?
— Да, бывают любопытные встречи. Года три назад, например, я познакомился с пилотом «Аэрофлота». Меня так удивила пара, которая с невероятным аппетитом ела наш марципан и сыр, что я подошел познакомиться. Кстати, пилот мне рассказал, что про «Шаакен Дорф» узнал, заходя на посадку и пролетая над нами. К нам вообще часто даже целыми экипажами приезжают, я замечаю людей в авиационной форме: пилотов, стюардесс.
— Может, сделать какой-то яркий баннер с текстом, чтобы из самолета было видно?
— Конечно, хочется, чтобы люди прилетали и, фактически еще не сойдя с трапа, уже видели, что им в Калининградской области рады. Я всем, кто к нам в регион собирается, всегда говорю: старайтесь купить место А в самолете, потому что тогда вероятность 70%, что вы и нас заметите из иллюминатора. Но даже если ветер будет другим, главную достопримечательность Калининградской области вы все равно увидите — Балтийское море, которого нигде в России больше не увидишь.
— А как же Санкт-Петербург?
— У них Финский залив! Я очень люблю Санкт-Петербург, я там учился, но вырос-то я в Латвии, в Лиепае, и, когда люди восхищались морем в Юрмале, я всегда говорил: так там нет моря, там всего лишь Рижский залив. У моря характер другой. Люблю купаться в Балтике круглый год. Нет, я не морж, я теплолюбивый человек, но если на улице –10, а в море +12, где согреться? В общем, все познается в сравнении.
— Что вы сравнивали, когда решили заняться кирхой Святой Барбары в Храброво?
— С кирхой получилось так же, как с сыроварней. Мы ведь это здание не просто так купили. Мы ездили мимо лет семь. Каждый день. И вдруг проезжаем, а тут уже самосвалы, экскаватор — конюшню решили продать на кирпич. Мы нашли владельца, задорого купили, и все только с одной целью: чтобы конюшня не была уничтожена. Мы тогда даже не знали, что будем делать со зданием, слово «сыр» еще не звучало. Более того, я был уверен в тот момент, что и шоколада здесь никогда не будет. Видите, как все изменилось. Никогда не нужно зарекаться. Так и с кирхой получилось. Каждый день ездили мимо. Каждый день видели, как здание становится все хуже и хуже. Еще эта история с руинами Королевского замка (в 2022 году их повторно погрузили в грунт), а у кирхи башня очень похожа на башню замка. Давайте хоть что-то сделаем, чтобы спасти здание, решили мы, и обратились в РПЦ. Нам пошли навстречу и дали кирху в безвозмездное пользование. А потом, когда мы вместе с «Хранителями руин» начали субботники проводить, я обнаружил, что вокруг кирхи растут огромные липы. Для меня липа — это святое дерево, потому что я родился в Лиепае — городе под липами. Еще два удивительных совпадения: у меня крестная -– Варвара (а Барбара и Варвара — это одно имя). Кроме того, Святая Барбара помогала людей с того света возвращать, а я тоже через это прошел. Получается, вокруг меня выстроилась система знаков, что вроде и не я выбрал место, а место выбрало меня, и я нисколько об этом не жалею, мне приятно заниматься восстановлением. Вот мы недавно проем восстановили, порядок несколько раз навели, сейчас решается вопрос о земле вокруг кирхи. Скажи мне кто-то лет десять назад, что я буду в эту работу так вовлечен, не поверил бы. А сейчас я этим занимаюсь с удовольствием. Летом вот пытались оставить у кирхи своего экскурсовода, но пока не получается, не хватает людей. В 2025 году кирха отметит 700-летний юбилей, и в моих планах превратить территорию в ландшафтный парк, провести консервацию стен сооружения и при позитивном сценарии отремонтировать и обустроить некое музейное пространство и смотровую площадку. Разработкой концепции занимается дизайн-студия Ольги Тесленко — HORECA SOLUTIONXS.
— Вам нужен еще один заместитель — заместитель по кирхе.
— (Улыбается.) Подумаем над этим. Знаете, иногда нужно просто не форсировать события или даже менять направление. Я, например, когда появилась сыроварня, партнерам продал большую шоколадную фабрику, пришел сюда и начал заниматься другими вещами. Прошло время, я посмотрел иначе на то, чем занимался прежде, — и через два года купил фабрику обратно. Много мелочей есть в бизнесе, которые можно увидеть, когда отойдешь или изменишь направление.
— «Шаакен Дорф» меняется каждый год. Я понимаю, что рассказывать о планах вы не любите, поэтому спрошу иначе. Что бы вы хотели здесь, в «Шаакен Дорфе», видеть через пять лет?
— Город-сад.
